Сергей Ерофеев: «Демократический транзит должен осуществляться с помощью людей науки»

Подводим итоги 2025 года вместе с президентом Russian-American Science Association с рассказом о том, кто и как помогает российским учёным в эмиграции, и о будущем русскоязычной науки в изгнании.

В январе вас избрали главой RASA, Российско-американской научной ассоциации, и скоро уже половина вашего президентства будет позади. Что удалось за это время сделать, а что не удалось?

Во-первых, неправильно называть нашу ассоциацию российско-американской, потому что это наводит на мысль, что имеет место какое-то сотрудничество между Россией и Америкой, а мы его поддерживаем. Действительно, в прошлом такое сотрудничество было, и ассоциация появилась в 2009 году на волне мега-грантов и нового финансирования российской науки, когда российское правительство действительно решило наконец-то немного вложиться в научно-образовательную сферу. Тогда появились федеральные университеты, научно-исследовательские университеты, а потом и программа «5-100». Это программа превосходства, то есть увеличения международной конкурентоспособности российской науки и российских университетов. Само название «5-100» предполагало, что через какое-то время пять лучших российских университетов войдут в сотню лучших мировых вузов. Этого не произошло, более того, потом Россия свернула с этого пути, и всё дело окончилось войной против Украины.

Но в действительности поначалу люди, которые добились больших успехов в американской и мировой науке, имеющие российское или советское происхождение, решили создать некий клуб, чтобы делиться опытом, потому что их стали приглашать в Россию, чтобы помогать развивать новые международные научные лаборатории. Это были большие имена, такие как Владимир Захаров, который давно работал в Соединённых Штатах Америки и являлся при этом академиком Российской академии наук. На него и таких как он возлагались надежды на развитие российской науки на принципиально новом уровне. В этом смысле когда-то сотрудничество российско-американских ученых и научных учреждений России было неким российско-американским делом. Однако наша ассоциация является чисто американской НКО, она зарегистрирована и действует по законам штата Массачусетс, является неполитической и не может помогать каким-то другим государствам. За этим следят определённые органы в Соединённых Штатах Америки. Поэтому это русскоязычная американская ассоциация, по-английски это пишется Russian-American через дефис, так же как Chinese-American, Italian-American, African-American. То есть это американцы, но русскоговорящие, люди русской культуры. Поэтому мы сейчас всё больше напираем на то, что это «Русскоязычная американская научная ассоциация», или «Американская русскоязычная научная ассоциация». Хотя английское официальное сокращение всё то же самое: RASA, Russian-American Science Association.

Вы спросили, чего мы добились за этот год. Мы добились сравнительно многого, произошёл определенный рывок в нашем развитии, и мы стали по-настоящему глобальной ассоциацией. Я сам пришёл в ассоциацию в конце 2022 года, когда понял, что после начала войны RASA стала на правильную сторону истории. До этого у меня были какие-то сомнения, которые теперь совершенно исчезли. Я увидел, насколько творчески подходят коллеги к главной задаче — сохранению и развитию междисциплинарного научного русскоязычного дискурса, способа разговаривать, причём на высоком международном уровне. И перед нами по-прежнему стоит задача просветительства. Поэтому мы создали проект, который называется T-инвариант, это медиа для учёных, но не только для учёных. Мы озабочены развитием событий и мечтаем о том, чтобы в один прекрасный день наука и образование в России восстановились. Нам так или иначе предоставится окно возможностей для того, чтобы осуществить демократический транзит, и этот транзит должен осуществляться с помощью людей науки и университетских людей, поэтому мы хотим сохранить эту среду и наш общий научный дискурс. Более того, мы решили воспользоваться той печальной ситуацией, когда многим учёным пришлось уехать из России из-за войны. И поэтому с 2022 года мы думали о том, как дальше развиваться с учётом необходимости помощи этим людям, с учётом того, что они представляют собой очень значимый социальный и культурный капитал как для российской эмиграции, так и для будущей демократической России. Поэтому мы стали с ними работать, и одним из важных шагов в развитии ассоциации стало создание Европейского комитета RASA.

В апреле 2025 года совет директоров RASA утвердил положение о Европейском комитете и утвердил его состав. Его первым председателем стал историк Дмитрий Дубровский, который известен в диаспоре тем, что он также занимается вопросами академической свободы. Но ещё важно, что был избран первый вице-президент из Европы. У нас сейчас два вице-президента. Бывали такие президентства, когда вообще не было вице-президентов, но сейчас есть два вице-президента. Это Анна Крылова, химик из Калифорнии, которая, кстати, только что стала лауреатом Гамовской премии, которая вручается нашей ассоциацией каждый год двум выдающимся ученым. Второй вице-президент — Андрей Яковлев, аффилированный сотрудник центра Дэвиса Гарвардского университета, работающий в Берлине в Свободном университете. Андрей Яковлев в Европе очень активно занимается вопросами нашего развития. Можно даже сказать, евразийского развития, потому что мы привлекаем людей также из тех стран бывшего Советского Союза, которые формальной частью Европы не являются.

Благодаря Андрею Яковлеву и его коллеге из берлинского Свободного университета Александру Либману нам удалось весьма успешно провести в этом году впервые нашу европейскую конференцию. С 2010 года каждый год RASA проводит свою ежегодную конференцию, но это американская конференция. К участию в ней постепенно стали привлекаться люди из Европы, но она оставалась американским мероприятием. И мы только что завершили, тоже очень успешно, 16-ю конференцию RASA там, где я работаю, в Rutgers University, Нью-Джерси. Когда мы задумали конференцию в Европе, то выбрали Берлин, привлекая коллег из Грузии, из Казахстана, из Соединённых Штатов Америки.

В 2025 году мы начали также серию интервью, размещаемых на нашем YouTube-канале, которые посвящены истории и настоящему RASA. Самое первое интервью нам дал академик Роальд Сагдеев, ветеран нашего диаспорального научного движения, академик Академии наук в России и профессор Мэрилендского университета. Ему исполняется в этом году 93 года, и он по-прежнему очень активен и очень нам помогает. В частности, он нам помог организовать даже не одну, а две сессии по физике и астрономии в рамках нашей последней, 16-й конференции в США. После этого были разговоры ещё с несколькими ключевыми людьми из нашей ассоциации. Этот проект продолжится. Кроме того, мы создали новый веб-сайт. Это веб-сайт не для RASA, у RASA есть свой официальный веб-сайт, где вы можете найти наши документы, где размещается самая важная информация о нашей ассоциации. А новый веб-сайт направлен на то, чтобы им пользовались разные учёные в диаспоре, представители самых разных научных и образовательных групп. Эту платформу мы назвали ARCA, что по-английски расшифровывается как Academic Russian-Speaking Community Abroad, то есть «Научная ассоциация русскоязычных учёных в диаспоре». Мы туда приглашаем всех, в том числе Диплом свободы, кто хочет, чтобы о них больше знали, кто хочет обмениваться опытом, идеями. Давайте дружить.

Вы уже вскользь упомянули, что часть вашей деятельности – это работа с академическими беженцами из России. Могли бы вы подробнее рассказать, как выглядит эта помощь со стороны RASA?

Ещё до того, как я стал президентом, наш генеральный директор профессор Саша Кабанов из Университета Северной Каролины задумал создать сайт для помощи как раз таким людям, которых можно обозначить академическими беженцами. Это менторский сайт, на нём должны были встречаться признанные учёные, могущие дать важные советы тем, кто находится в трудной ситуации. В первую очередь украинским, российским, белорусским учёным, которые оказались за пределами своих стран из-за войны. Однако этот проект пока заморожен. Мы создали соответствующую инфраструктуру, специальную базу, возможность регистрироваться на этом сайте людям, которые интересуются такой поддержкой. У нас уже зарегистрировано более 30 эдвайзеров, менторов, то есть людей, которые готовы оказывать и научную поддержку, и может быть какую-то практическую поддержку. Но для этого нужны деньги. Нам необходим посредник, некий медиатор, куратор этого проекта, который бы на менторском сайте сводил клиентов и тех, кто предоставляет услуги. Но пока у нас этих средств нет, нет такого человека. При этом надо сказать, что наши европейские коллеги отмечают, пожалуй, справедливо, что такой запрос в последнее время поменялся. Меньше стало интереса к такого рода менторству, потому что люди как-то устраиваются, или уже устроились, или вообще уходят из науки, что печально. А кто-то даже вернулся в Россию.

Самое главное то, что надо как-то собирать наше разношёрстное сообщество, для чего и создан сайт ARCA. Эта платформа создана с целью преодоления разрыва между разными научными группами в диаспоре. Понятно, что есть объективные различия между этими группами и отдельными индивидами по как минимум четырём параметрам. Я их по-английски обозначаю как DEGG: Disciplines, Emigration Waves, Generations and Geographies. То есть дисциплины, волны эмиграции, поколения и географические локации.

Мы хотим чтобы академические люди не чувствовали себя в отрыве от других, в отличие от политической диаспоры, которую я никак не могу назвать оппозицией, потому что наука признаёт применимость термина «оппозиция» только тогда, когда существует легальный и конкурентный политический процесс внутри твоей страны. Есть политическая оппозиция и активисты, я их называю по-научному «сопротивление». В их среде, конечно, мы замечаем много неизбежных склок, но совсем не так должно быть в научной среде. Пожалуй, наша ситуация более позитивна, чем даже в среде творческой, музыкальной, культурной, где людям иногда есть больше, что делить. Учёные — в первую очередь, конечно, те, кого мы называем старослужащими, — давно и хорошо устроены. Главные звёзды нашей ассоциации являются признанными величинами в мировой науке. И то, что они делают вместе с RASA, является чистосердечным стремлением помочь другим людям, не потерять друг друга и попробовать менять, пускай на своём маленьком поле, ситуацию к лучшему.

Мы стараемся сделать понятным новым людям, прибывающим в Европу, что мы есть, что RASA готова к разговору, даже если она сейчас не может оказывать практическую помощь за отсутствием средств. Но мы есть, у нас есть авторитет, мы являемся самой представительной, самой значимой организацией в смысле объединения русскоязычных учёных в диаспоре. Есть другие попытки создать что-то межгрупповое в Европе, некий альянс различных академических сил, в первую очередь с целью защиты их прав в странах Европейского Союза. Но этот процесс идёт очень трудно, поэтому коллеги в Европе в какой-то момент поняли, что хорошо воспользоваться RASA. И этот процесс пошёл. Может быть, мы создадим европейское отделение нашей ассоциации, но это решать ее европейским членам, а утверждать это предстоит совету директоров RASA. У RASA также есть Координационный комитет. Это ее политический и консультативный орган. Он не принимает окончательных решений, но консультирует руководство RASA, и потом ее Совет директоров принимает то или иное формальное решение. Например, о создании Европейского комитета.

Замечательно, что впервые нам удалось в этом году провести две конференции. Мы провели специальную сессию о нашей ассоциации в рамках конференции в Берлине. Вы можете найти это видео, всё находится на YouTube-канале RASA. Там мы говорим о нашей ассоциации вместе с Александром Кабановым, которого я уже упомянул, и Игорем Ефимовым, который был первым президентом RASA. Кстати, именно Игорь Ефимов в свое время настоял на том, чтобы демократические процедуры в рамках нашей ассоциации неукоснительно соблюдались. В том числе было введено правило, что президентство не может продолжаться больше двух лет. Так получилось, что Европейская ассоциация, а тем более Азиатская, перестали по факту существовать, и сейчас миссию по сплочению заново русскоязычных учёных по всему миру берём на себя мы. В наш Европейский комитет даже входит один коллега из Южной Африки, к нам просятся коллеги из Южной Америки. Так что у нас серьёзные перспективы роста.

С какими организациями вы хотите собирать общее движение в помощь российским академическим беженцам?

Следует отметить роль Дмитрия Дубровского, который уже довольно давно пытается сплачивать разные академические группы в Европе для того, чтобы они могли совместно представить свою позицию в общении с европейскими университетами, министерствами и даже Европейской комиссией, хотя до этого ещё далеко. У бежавших от войны учёных, которые говорят на русском языке, есть много проблем. Есть проблемы с визами, есть проблемы со статусами, есть проблемы с чем угодно. Мы знаем про проблемы, связанные с банками, со счетами и так далее. Поэтому люди естественным образом пытаются как-то объединиться для того, чтобы внятно эти проблемы изложить и обосновать для своих европейских контрагентов, почему они должны решаться.

Есть одна структура, которая этому содействует — это Eastern Academic Alliance, который так и надо переводить: не «восточноевропейский», а именно «Восточный Академический Альянс». Это организация, которая оказывает некую помощь в отдельных случаях разным инициативам. В частности они помогли оплатить часть расходов нашей первой европейской конференции, и мы им за это очень признательны. Но пока мы не видим того, чтобы разные группы в Европе и Евразии сами создавали некую зонтичную зарегистрированную или незарегистрированную организацию, которая бы представляла их интересы. При этом RASA, заполучив мощное европейское крыло, готова всячески принимать участие в таких разговорах. Важно понимать, что дело с мёртвой точки сдвигают конкретные вещи. Например, наша берлинская конференция. Например, то, что мы сейчас обсуждаем возможность проведения второй европейской конференции в следующем году.

А в целом есть кейсы успешных диаспоральных академических сообществ?

Это всегда большой вызов. Потому что, если ситуация затянется, то следующие поколения русскоязычных учёных в диаспоре не будут заинтересованы в поддержке диаспоральной работы. Мы рассчитываем на то, что демократическая Россия или, по крайней мере, Россия непутинская — это не очень отдалённое будущее. Поэтому люди, которым всё равно в большинстве своём не удастся успешно устроиться в науке и образовании на Западе, смогут вернуться и помогать своей стране. Подобные случаи в истории бывали. Например, в своём первом интервью для нашего канала академик Роальд Сагдеев приводил пример итальянской научной диаспоры после Второй мировой войны. Многие потом возвращались в Италию или в другие страны Европы. То есть такое исторически бывало. Люди объединялись по культурному и языковому принципу, хотя все пользовались английским языком как языком научного превосходства. Потом эти инициативы постепенно отмирали, так же как к началу 21 века умерла Русская академическая группа, возникшая на Западе после большевистской революции. Мы не хотим, чтобы такое произошло, поэтому очень озабочены тем, чтобы к нам активно присоединялось молодое поколение.

Мы сейчас вырабатываем стратегию, как сделать так, чтобы молодые русскоязычные учёные были вместе с нами, чтобы мы делали общее дело, чтобы все понимали пользу от этого дела. Да, в тех же США существуют культурные научные сообщества — китайское, индийское. Вы можете наблюдать , как на конференциях по разным дисциплинам кучкуются представители этих культур. И среди них, кстати, больше заметно общение между «старослужащими» и молодыми учёными. Хотелось бы, чтобы среди русскоязычных такого было больше. Мы действительно видим смысл в своём существовании. И он во многом, если не во всём, обусловливается той ужасной ситуацией, которая сейчас сложилась. Когда твоя страна совершает то, что совершает, ты должен на это реагировать, даже если твои возможности невелики. И мы всеми силами должны создавать дополнительное пространство для людей доброй воли. Потому что в итоге побеждает не какая-то идеология, военная сила или какие-то дипломатические хитрости, а идеи гуманизма и добрая воля людей. Это то, что всех должно объединять. И мы верим в то, что в научной среде такая общая основа явлена больше, чем в некоторых других средах.

Что бы вы посоветовали учёным и студентам в России, которые сейчас испытывают давление из-за своей политической позиции?

Самый главный совет — постараться выжить. Нужно, чтобы люди сохранили себя, сохранили своё здоровье, сохранили ясную голову. Мы как можем им помогаем, каждый из нас поддерживает какие-то контакты с людьми в России. У нас даже был проект в рамках медиа Т-инвариант, который назывался «Отечественные записки из подполья». Я, собственно, сам этот проект и вёл. Мы собрали около 30 анонимных интервью с людьми, которые остаются в России и работают в университетах, в научных учреждениях. Понятно, что это люди рискующие — они против войны, но они сами нуждаются в общении. Для них разговор с нами — это психотерапия, хотя и они, в свою очередь, являются глотком свежего воздуха для других. В результате люди, читающие эти интервью, узнают в них самих себя и очень нас благодарят за то, что этот проект есть. Поэтому самое главное пожелание — поддерживать чёткое понимание ситуации, сохраняя моральное негодование, не привыкая к творимому ужасу. Обязательно придёт тот момент, когда нам всем вместе предстоит восстанавливать науку, культуру, образование, нормальные общественные отношения в нашей многострадальной стране. Вот так.