Истории студентов

Аби Шукюров родился в Башкортостане в семье мигрантов из Азербайджана. Сегодня он живёт в Париже, учится на втором курсе PhD-программы по социологии в Высшей школе социальных наук (École des hautes études en sciences sociales — EHESS) и работает в научной лаборатории CERCEC, исследующей социальные процессы в России, Украине, Беларуси, Центральной Азии и на Кавказе. Параллельно он является приглашённым докторантом в Национальном институте демографических исследований Франции (Institut national d’études démographiques — INED) и занимается дата-журналистикой в области демографии.

Но путь к этой академической карьере оказался долгим и полным испытаний.

Учёба в Москве и решение уехать

До эмиграции Аби учился в аспирантуре Высшей школы экономики в Москве, писал кандидатскую диссертацию и готовился преподавать в магистратуре. В столице он встретился с Андреем, который сейчас является ему мужем.

«Учёба в Высшей школе экономики только начиналась. Я ещё не успел внести какой-то вклад, я не был на финишной прямой».

Однако в 2022 году, после полномасштабного вторжения в Украину, жизнь резко изменилась.

Решение об эмиграции для пары было непростым, но необходимым.

«У нас с Андреем были до этого планы поехать во Францию, потому что Андрей собирался поступать в бакалавриат в Бретани. Что, собственно, он и сделал. Война просто ускорила этот процесс».

Личная безопасность стала одной из главных причин срочного отъезда. Вопрос сексуальной ориентации играл для Аби серьёзную роль: в условиях усиливающихся репрессий он больше не чувствовал себя в безопасности и понимал, что существует реальная угроза призыва в армию. Дополнительным фактором стала мобилизация — военкомат начал разыскивать его для отправки на службу. Аби категорически не хотел оказаться в рядах российской армии, особенно в условиях войны. К тому же его работа в независимых проектах увеличивала риск преследования со стороны властей.

Аби понимал: эмиграция означала отказ от всего, что он выстраивал в России.

«Если моя академическая карьера спадёт на нет, значит придётся начинать всё заново за рубежом. Я был к этому готов».

Путь эмиграции: Казахстан — Грузия — Франция

После принятого решения Аби и Андрей выехали из России. Сначала в Казахстан, затем в Грузию. Там, в Тбилиси, они воссоединились и начали оформление документов для переезда во Францию.

Процесс ожидания был нервным и тяжёлым

Только через полтора месяца ожидания им удалось получить французские визы и уехать в Европу.

Первые месяцы: бытовые испытания

Переезд во Францию не стал мгновенным облегчением. Сначала Аби и Андрей поселились в маленькой французской коммуне, в доме матери Андрея, которая уехала туда из России много лет назад.

«Мы проживали у мамы Андрея.У нас была маленькая комната, в которой мы вдвоём с трудом помещались».

Быт был тяжёлым: кроме маленькой площади, в доме жило двенадцать собак.

«Было некомфортно спать на одной кровати. У нас было огромное количество собак — двенадцать, потому что муж мамы Андрея был заводчиком».

Тем не менее, несмотря на бытовые трудности, Аби с благодарностью вспоминает ту помощь:

«Это не страшно, к этому привыкаешь. Я благодарен маме Андрея и ее мужу за то, что они приютили нас».

Одной из самых серьезных проблем стало незнание французского языка.

«Когда я приехал во Францию, я вообще не знал французского языка. Я не мог сказать двух-трёх слов по-французски. Знал только "bonjour", "ça va" и всё в этом духе».

Понимая, что без языка невозможно ни учиться, ни работать, Аби сразу начал искать возможности для обучения. Он нашёл бесплатные курсы при местных ассоциациях. Это распространённая во Франции форма помощи мигрантам.

«Ты просто платишь членский взнос — около 15 евро за год — и можешь безлимитно посещать курсы французского языка».

Курсы проходили два раза в неделю в соседнем городе, куда нужно было ехать 25 минут на электричке. Он также посещал занятия при французском Мемориале, специально организованные для русскоязычных мигрантов. Также Аби смотрел обучающие видео и проходил онлайн-курсы. И, конечно, общался с французами. Аби отмечает, что французы в маленьких городах были терпеливыми и доброжелательными.

Психологическая нагрузка

Однако начальный период был непростым не только из-за языка. После истечения срока визы Аби оказался в подвешенном положении.

«Я приехал без паспорта.Срок пребывания во Франции был две недели. После его истечения было непонятно, что делать».

Фактически он оказался без легального статуса.

«Я был на таком нелегальном положении очень долгое время. Эта ситуация, конечно, очень давила».

Неопределенность и отсутствие информации о дальнейших шагах вызывали сильный стресс:

«Обращаешься к людям за помощью, а они сами не знают, что делать. Мы много пили тогда, потому что было непонятно, что с нами будет».

Через некоторое время с помощью правозащитников Аби и Андрей смогли легализоваться во Франции. В апреле 2023 года они получили статус политических беженцев, который позволил им оставаться в стране на законных основаниях.

Несмотря на бытовые сложности и отсутствие документов, главной целью для Аби оставалась учеба. Французская система образования казалась ему шансом интегрироваться и построить новую жизнь.

«Я думал, что если даже придётся всё начинать заново, то можно будет чего-то достичь. Будет трудно, но мы адаптируемся».

Программы для учёных в изгнании

Однажды оказавшись в Париже, Аби и Андрей временно остановились у знакомой исследовательницы, работающей в Sciences Po. Именно там случайный разговор изменил весь ход событий.

«Мы остановились у одной исследовательницы. Зашёл разговор, чем я занимаюсь. Я сказал, что изучаю французский язык, хочу подаваться на PhD».

Она посоветовала обратить внимание на профессора Алана Блюма, известного французского демографа, исследующего постсоветское пространство.

«Она предложила попробовать обратиться к Алану Блюму. Я читал его работы, это известная фигура в демографии, но лично не был знаком с ним».

Этот совет стал решающим.

Аби нашёл информацию о специальной программе для учёных в изгнании, существующей в EHESS и в других французских университетах.

«Я зашёл на сайт. Выяснилось, что там есть программа учёных в изгнании, которая поддерживает людей, вынужденных покинуть страну».

Он отправил свой исследовательский проект — и вскоре получил положительный ответ.

Так Аби стал студентом PhD-программы в EHESS — одном из главных научных центров Франции в области социальных наук.

Позже он получил поддержку от программы PAUSE — государственной инициативы помощи учёным, пострадавшим от конфликтов и репрессий.

«Первый этап — это когда твой университет готов тебя поддержать и выделить на это деньги. Второй этап — когда комиссия PAUSE рассматривает твою заявку. Мне её одобрили».

Эта поддержка позволила ему сосредоточиться на учёбе и исследованиях.

Как устроена французская система образования

Французская система образования сильно отличалась от той, к которой Аби привык в России. Здесь, по его опыту, гораздо больше возможностей для мигрантов: поступить в университет сравнительно легко, особенно на образовательные программы в классических университетах. Однако за доступностью следовали серьёзные испытания: требовалась высокая самостоятельность и постоянная работа.

«Поступить во французский университет не так сложно, в зависимости от программы. Берут очень много. Но важно другое — учиться тут реально тяжело».

Франция строит высшее образование по болонской системе: три года бакалавриата, два года магистратуры и затем аспирантура. Учёба требует не только посещения лекций, но и постоянного написания эссе, самостоятельных исследований и активного участия в семинарах. Добиться высокой оценки здесь крайне трудно: десять баллов из двадцати считается минимально проходным результатом.

«Тут реально сложно учиться. Очень редко студент получает высокую оценку. 10 баллов — это порог сдачи. Поэтому, если у тебя 12–13, ты уже молодец».

Особенно сильно Аби почувствовал разницу в аспирантуре. Аспирант несет полную ответственность за свою работу. Нет серьезного административного контроля.

«Докторант сам себе хозяин. Он может посещать какие-то курсы, но основная задача — писать диссертацию и регулярно встречаться с научным руководителем».

По мнению Аби, французские университеты делают ставку не столько на запоминание теории, сколько на развитие практического мышления — способность формулировать аргументы, писать тексты и ясно выражать свои идеи в устной речи.

«Французское образование больше нацелено на умение писать и говорить. Особенно на умение писать».

Доступность и неравенство

Образование в государственных университетах в основном бесплатное: требуется только оплатить регистрационные сборы в размере около 250–270 евро в год. В некоторых местах для иностранцев цены могут быть выше (до 2000 евро в год), но даже эти суммы несопоставимы с британскими или американскими университетами.

При этом система остаётся социально ориентированной: существуют стипендии, гранты, социальные льготы.

Тем не менее, Аби отмечает, что внутри французского образования существует разделение:

«Есть классические университеты, куда поступить относительно легко. А есть высшие школы — элитные учреждения типа Sciences Po, École Normale Supérieure. Туда попасть трудно. И в основном там учится “элита”».

Планы на будущее и советы другим

Сегодня Аби сосредоточен на защите своей PhD-диссертации в EHESS. Но уже сейчас он строит планы на будущее. Основных сценария два.

Первый — продолжать академическую карьеру.

«Получить постдокторантуру, преподавать в университете года два-три. После этого закрепиться в каком-то институте и строить академическую карьеру учёного, стать “великим демографом”» – шутит он.

Второй — использовать свои знания и опыт в международной аналитике.

«Работать в консалтинге, аналитике для развивающихся стран, для организаций типа Всемирного банка, было бы круто».

Также он рассматривает возможность продолжать экспертную и журналистскую деятельность, но как дополнительный путь:

«Это самое слабое направление, потому что там меньше денег. Если это российское медиа, то совсем маленькие доходы. Во французской журналистике я даже и не начинал».

Аби подчеркивает: главная цель — не просто остаться в науке, а делать реальные полезные исследования.

Советы тем, кто хочет учиться за границей

Прошедший путь дал ему чёткое понимание того, что важно для успешной адаптации. Если бы он мог дать советы себе трёхлетней давности или другому мигранту, начинающему учёбу за границей, они были бы такими:

1. Начинай учить язык сразу

«Другу-мигранту я бы сказал сразу учить французский язык во Франции».

2. Будь готов к бюрократии

«Готовься к тому, что документы будут делаться очень долго»;

3. Общайся с местными

«Не стоит замыкаться внутри русской эмиграции, потому что это мешает интеграции»

«Я понимаю для себя, что для меня важно образование — в том числе, чтобы быть в курсе того, что происходит и как устроен мир, и чтобы иметь больше экономических возможностей благодаря этому образованию».

Евгений Лапин родом из Архангельска. Сегодня он живёт в Буэнос-Айресе, занимается общественной деятельностью, развивает бизнес и пишет сценарии на испанском языке. Всего несколько лет назад он баллотировался в депутаты от оппозиции и учился в московской Вышке. Образование стало для него способом понять, что происходит в мире — и инструментом, который помог в момент опасности.

Первые шаги — гимназия и FLEX в США

«Я учился в гимназии, где у нас были иностранные языки: латынь, французский, английский. В школе и в музыкалке была возможность поучить финский и норвежский. Я учил норвежский тогда».

В 10 классе Евгений уехал в США по программе обмена FLEX — Future Leaders Exchange.

«Это учёба на год в США в обычной школе, проживание в семье. Семья обеспечивала жильём, едой».

«После школы у меня несколько раз в неделю была программа для школьного дистрикта... делали action groups. Я составлял письмо, чтобы action-группы по образованию рассматривали тему achievement gap — в зависимости в достижениях в учебе или в экономике, которые возникают по разным социальным причинам».

Во время учёбы в США Евгений также участвовал в дополнительной программе для школьного округа, ориентированной на поддержку подростков из социально уязвимых групп и семей с ограниченными финансовыми возможностями.

«Меня отобрали по конкурсу. Там были студенты, которые первыми в своей семье собирались закончить школу или планировали поступать в университет. У нас были тренинги по лидерству, выезды на природу, где мы обсуждали разные социальные проблемы и создавали рабочие группы, чтобы что-то менять».

Поступление в Вышку и интерес к урбанистике

«После возвращения я пошёл в 10 класс снова… активно ездил на олимпиады… потому что, скорее всего, ЕГЭ на хороший результат с первого раза я сдать не смогу. Мне нужно подстраховаться».

Евгений стал призёром Всероссийской олимпиады по английскому языку и поступил в ВШЭ — на факультет гуманитарных наук, программа «Компьютерная и прикладная лингвистика».

«Я выбирал из нескольких вариантов. В том числе смотрел, что есть во Владивостоке. Но я понимал, что в Вышке (Высшая школа экономики) можно взять два года майнор. Уже в 11 классе при поступлении я понимал, что хочу пойти в урбанистику, и в Вышке была возможность взять майнор по урбанистике».

«Мейджор — это основная специальность. У меня была компьютерная лингвистика. А майнор — это дополнительная. Раз в неделю по четвергам два года подряд были четыре предмета по урбанистике».

Майнор дал ему возможность поступить в магистратуру по урбанистике. Однако в процессе учёбы он начал работать в индустрии транспорта.

«Через два-три месяца меня взяли на работу в Москве — на переделку улиц и работу аналитиком транспорта. Я подумал: зачем мне дальше учиться, если я уже работаю со специалистами, которые эту магистратуру закончили?»

Политическая активность и возвращение в Архангельск

«Когда я учился в Вышке, в целом атмосфера на факультете и в вузе была социально активная. Все информированы, включены в процессы».

Евгений был наблюдателем на президентских выборах 2018 года, а позже — членом участковой избирательной комиссии в Москве. В 2021 году он баллотировался в депутаты Архангельского областного собрания.

«Мне нужно было собирать подписи… Мы договорились с торговым центром, где можно поставить стол, запостили об этом в соцсетях, а наутро мне написал председатель избирательной комиссии: “Что это вы тут на нас гоните?”. Потом приехала полиция… и потом ещё объяснительные — что это мы такое делали».

Параллельно с этим Евгений продолжал учиться. В 2021 году он поступил на вечернюю юридическую программу в САФУ — Северном Арктическом федеральном университете в Архангельске:

«В 2021 году я поступил в вечернюю школу в САФУ, потому что мне хотелось в контексте своей политической деятельности, интереса к политике, к общественным вопросам, получить юридическое образование»

«Первый год у нас были занятия дистанционно частично, частично были очные. Но из-за того, что я уже уехал в августе учиться в другую магистратуру, мне приходилось просто возвращаться в январе и в июле 22-го года сдать сессию в САФУ».

После начала мобилизации Евгений решил окончательно не возвращаться:

«Потом объявили мобилизацию, и я уже решил не приезжать, не учиться дальше. Все деньги, которые я платил в САФУ, они там остались где-то».

Переезд и учеба за границей

После избирательной кампании и давления со стороны властей Евгений понял, что оставаться в России становится всё опаснее. Решение уехать он принял быстро — и снова выбрал путь через образование.

«Первой стала магистратура по правам человека и демократизации в Ереванском государственном университете — программа, финансируемая Европейским союзом».

«Мне просто не хотелось прикладывать сильно много усилий, чтобы поступить в вуз, где надо сдавать экзамены на иностранном. Я уже учился в США, в Вышке — у меня было обучение на английском. Для меня решающим фактором тогда была возможность быстро и легко поступить без сдачи экзаменов».

Программа шла полностью на английском языке, включала два семестра — первый в Ереване, второй в Тбилиси. Обучение было бесплатным, стипендия составляла около 400 долларов в месяц — на грани выживания, но этого хватало на жилье, пусть и с доплатой за «пару квадратных метров».

«Первый семестр я провёл в Ереване, а второй — уже в Грузии. Я писал диссертацию по вынужденным политическим мигрантам из России: как и почему через Грузию уезжают, с какими проблемами сталкиваются».

Позже Евгений поступил ещё и в Академию ОБСЕ в Бишкеке — на магистратуру по политике и безопасности в Центральной Азии. Это снова была бесплатная программа, с проживанием и стипендией, но с очень плотным графиком: 120 кредитов за полтора года, включая летнюю школу, исследования и стажировку в Германии.

Учёба шла на английском, с международными преподавателями и студентами из разных стран. Но несмотря на насыщенность, внутри нарастала усталость от постоянной неопределенности и нагрузки.

Аргентина: новая страна, новая жизнь

После окончания учёбы Евгений решил переехать в Аргентину, чтобы получить там убежище. Из-за своей политической активности и связи он не может вернуться в Россию.

«Я подумал, что Аргентина — это та страна, в которой я могу подать на беженство и пробовать получить защиту государства. Я знал испанский язык — учил его год в США. Здесь я буквально всё решаю на испанском».

Он продолжает работать в IT, а также начал социально ориентированный бизнес.

Советы тем, кто хочет уехать из страны для получения образования

На последок Евгений оставил несколько советов для будущих студентов.

«Развивать софт-скиллы, прокачивать языки, прокачивать свои социальные связи. Делать как можно больше разных штук — потому что это помогает».

«Если у меня здесь не получилось, или это не понадобится до какого-то времени, я всё равно знаю, что это знания – они уже со мной. Связи, которые уже со мной. Которые я смогу использовать в будущем».

«С точки зрения поступлений, конкурсов — организаторы часто ориентируются на то, чтобы взять тех, кто уже изначально лучше всех. Поэтому просто развиваться многосторонне — это главное».

О себе

Привет, меня зовут Миша, я работаю фронтенд разработчиком (уже почти fullstack разработчиком). Учусь на прикладной информатике в Словакии, в университете Константина Философа в городе Нитра.

Что мы изучаем? В это входит многое: теория программирования, логика и прочие теоретические дисциплины, также есть и действительно прикладные знания, опыт реальной разработки на разных языках. Я сейчас на втором курсе, мы уже изучали Python, HTML, CSS, JavaScript, PHP, язык программирования C (который я не очень люблю). Также у нас преподают Java, которую я пока не брал, но планирую в следующем году. Мне нравится заниматься этим, университет мои ожидания даже превзошел.

Об учебе в России и в других странах

В России я не хотел учиться – во-первых, потому что качество образования слабое и стоит оно гигантских денег. Во-вторых, мне никогда не нравилось то, что происходит в российской политике. У меня был опыт учебы в России и, как у многих, он не очень позитивный. Тебя просто запихивают в университет родители, скорее в качестве защиты от армии. Я учился в педагогическом университете, почти не ходил туда и отчислился на последнем курсе. В принципе, я не жалею об этом, потому что мне не пригодилась бы эта «корочка».

Вообще, первой зарубежной страной где я начал учиться, была Чехия. Как в Чехии, так и в Словакии действует закон, по которому есть возможность учиться в университетах бесплатно, но на государственном языке. На английском учиться невыгодно, получается. В итоге я учился на языковых курсах чешского языка при Карлом университете, чтобы потом поступить в на основную программу в университет. Они стоят достаточно дорого, я на них долго откладывал, но это стоило того. Курсы действительно классные.

К сожалению, я не смог закрепиться в Чехии по разным причинам. Наверное, дело в том, что тогда я еще хотел учиться на дизайне, но потом передумал. Сейчас я могу сказать, что плохо представлял себе особенности преподавания дизайна в Чехии. В любом случае, я решил вернуться к программированию, изучать его интенсивнее.

С финансовыми вопросами я справляюсь сам, организации мне не помогали, да и потребности нет. У меня full-time работа, иногда еще и на фриланс время остается. Учусь бесплатно в Словакии на государственном языке. Я даже получил в прошлом учебном году стипендию за академические успехи! Довольно символическую, вроде 400 евро в год, но все равно приятно.

Мои ожидания от обучения в Словакии оправдались. Я учусь не в столичном университете, здесь не максимальная нагрузка, но мне это на руку, потому что я работаю. Мне нравится стиль преподавания в университете, много молодых преподавателей, с которыми можно найти общий язык и общаться вне университета, условно ходить в бары после занятий. Что нужно понимать про мою сферу — знания здесь быстро устаревают. Но нам в университете дают максимально свежие знания, особенно в области веб-разработки, мне безумно нравятся преподаватели и содержание курсов. Я сильно прокачался в работе за последнее время только благодаря университету.

О жизни и работе в Словакии

В Словакии главные трудности были с ВНЖ. Я подавался из Сербии, где жил какое-то время. Это было крайне сложно, потому что из России податься нельзя, а в Сербии мне чудом удалось попасть на прием. Все это было крайне долго, я постоянно звонил, писал в консульство, напоминал им про свой кейс. Каждый раз мне говорили, что нет мест на подачу: «ждите, ждите, ждите». В конце концов, вышло так, что я приехал на учебу только в ноябре, когда она уже в полном разгаре, когда студенты уже сдают зачётные работы. У меня образовались долги по работам, но все-таки я учусь в своем университете именно потому, что они решили меня подождать. Другие университеты вообще-то не шли мне навстречу. Сейчас я пересдаю предметы, которые не успел сдать тогда.

Здесь очень сложный процесс получения ВНЖ, но сама страна мне очень нравится. Для меня основной плюс Словакии – это относительно невысокая стоимость жизни, гораздо ниже, чем в западной Европе. Я бы не смог потянуть жизнь в Германии или Австрии. В Словакии даже если студент не работает, то места в общежитии стоят 60-70 евро в месяц, что дешево, и студенты могут официально работать еще 20 часов в неделю. Кроме того, страна выгодно расположена, прямо в центре Европы. Из западной части страны до Вены можно доехать примерно за час. Легко попасть в Прагу, Будапешт, Варшаву.

Здесь относительно невысокая конкуренция на рынке труда, потому что многие местные, наоборот, уезжают в страны с более высоким уровнем жизни. Здесь каждого человека ценят, если он хороший специалист. Здесь проще найти работу и жилье – не выстраиваются очереди на просмотр квартиры, как это бывает в Западной Европе. Еще у меня довольно легко получается заводить знакомства в университете, найти компанию для похода в музей или в кино. Люди открыты, идут на контакт. Что еще сказать? Здесь безопасно, чистый воздух, вкусная еда, питьевая вода из-под крана.

О минусах

Из недостатков я могу выделить два основных. Первый – это экономика, а второй – политика. Что касается экономики, то она одна из худших в ЕС. Словаки любят смотреть на Польшу и говорить, как быстро там все растет и развивается, появляются новые IT-компании и так далее. В Чехии тоже больше рабочих мест, выше зарплаты. И я должен сказать, что цены на квартиры в Словакии довольно высокие, если сравнивать их с местными зарплатами, а в Братиславе они просто астрономические.

О политике. Она очень неспокойная, правительство часто меняется, происходят досрочные роспуски парламента и так далее. За последние 6 лет правительство менялось 5 раз, что, кажется, многовато. Тем не менее, многие люди часто голосуют за каких-то конспирологов и дезинформаторов, а потом другие политические группы выходят на митинги, пытаясь противостоять сползанию страны в авторитаризм. С другой стороны, в соседней Австрии также наблюдаются очень тревожные тенденции, да и во многих других европейских странах, так что это не уникальная проблема Словакии.

О планах на жизнь

Главный план – закончить университет. Я сейчас на втором курсе бакалавриата. Третий будет последним на моей программе, то есть через полтора года я должен выпуститься. После этого я планирую переехать либо в Братиславу, либо в Кошице (это второй крупнейший город в Словакии), продолжать учебу по своему направлению в магистратуре. Университеты и образование там повыше качеством, ну и в целом города более крупные, в них лично мне интереснее. Потом, возможно, пойду на PhD, в Словакии хорошие условия и еще можно будет получить более серьезную стипендию, помимо бесплатного образования. В целом, я хочу остаться жить в Словакии, нарабатывать стаж до ПМЖ, потом и до гражданства. Хочется такой вот стабильной, спокойной и размеренной жизни. Надеюсь, что у меня все получится.

Валерия – гражданка Беларуси, которая училась в России. После участия в антивоенной демонстрации в Москве и задержания она провела 10 дней в печально известном центре временного содержания в Сахарове. Опасаясь экстрадиции в Беларусь, где ее тоже могли ждать проблемы, в связи с участиями в местных политических протестах в 2020 году, Валерия покинула Россию сама. Спустя некоторое время Валерия узнала, что российские власти запретили ей въезд в страну на 45 лет.

Девушка пыталась закончить бакалавриат в другой стране, параллельно пытаясь доучиться дистанционно в России, но ей не дали возможность защитить уже написанный диплом.

«Мне кажется, моя двойная идентичность сыграла со мной злую шутку. Я не особо могла получить какую-то помощь от беларусских проектов, потому что я не училась в беларуском университете. В итоге я написала «Дорогим Коллегам» и они перенаправили меня в «Диплом Свободы».

«Я очень хорошо помню, как я сидела в кофейне и разговаривала c представительницей проекта Диплом Свободы. У меня уже не было никаких надежд. Мне казалось, что я никогда не закончу бакалавриат и все, можно попрощаться с академической карьерой. В итоге я получила важную моральную поддержку. Это был очень заботливый разговор и после этого мы начали сотрудничать».

Теперь Валерия – студентка Вильнюсского Университета, она изучает political science: «Я бы сказала, что моя область интересов находится на стыке урбанистики и политической науки. И мне интересно изучать социологию города, социологию городской власти, местные сообщества. В рамках диплома я исследую социальную сплоченность в урбанистике, в городских сообществах, на примере Косова».

Студентка отмечает разницу в качестве образования в новом месте и в Российском государственном гумантиарном университете (РГГУ). Несмотря на то, что учеба в Москве ей, в целом, была по душе, в Вильнюсском Университете Валерия впервые получила опыт «открытого, наполненного, приятного взаимодействия».

Проект диплома нашей героини внимательно изучили (хотя Валерия была единственной, кто представлял проект на английском языке) и дали ценные советы. Валерия отмечает принципиальную разницу с тем, как эта работы была организована в российском вузе: «Я помню, что в РГГУ, когда мы защищали курсовые или когда ты посылала курсовую на ревизию стороннему человеку, это, как правило, читали на "отвали", тебе давали такую очень общую проверку, и во время защиты никто особо не читал твою работу, над которой ты страдала несколько месяцев».

Другой важный для студентки момент – серьезная вовлеченность новых одногруппников в учебу:

«Я чувствовала разницу именно в уровне самих студентов и студенток. Очень сильно отличается процент студентов, которые пришли просто так в университет от тех, кто пришел действительно с целью. Я помню, что у нас в Москве было очень много ребят, которые просто хотели откосить от армии или которые пришли в университет, потому что им дали наставление родители».

У Валерии есть амбициозные планы на будущее:

«Я хочу как-то уменьшить разрыв между Академией и миром прикладной политики. И, конечно, хочется быть человеком, который помогает студентам в трудной ситуации. И мне хочется те ресурсы, которые помог мне накопить Диплом Свободы, в том числе эмоциональные, перенаправить на других людей, которые точно так же нуждаются в помощи, поддержке и заботе. Я очень рада, что у Диплома Свободы сегодня именно такой фокус на ребятах-бакалаврах».

Микита Кучинский — журналист-фрилансер и работает в медиа с 2020 года, еще с момента, когда учился в российском университете. Помимо этого, он занимался политическим активизмом, даже выдвигался в кандидаты в муниципальные депутаты в своем родном городе Лыткарино. По словам Микиты, этот активистский опыт сыграл большую роль в его будущем поступлении в норвежский университет.

Уже в старших классах у меня было довольно четкое представление о том, чем я хочу заниматься — это журналистика. Мне казалось, что для этого лучше всего получить профильное образование. Поэтому я поступил на программу, которая называется международная журналистика, в одном из московских университетов.

Микита быстро разочаровался в своем выборе. Он столкнулся с привычной для России ситуацией – низким качеством высшего образования.

Примерно с первой же недели я осознал, что это совершенно не то, что мне поможет в профессиональной карьере. Уровень образования был примерно нулевой по большинству дисциплин. Преподаватели постоянно уходили в какие-то лирические отступления, в итоге забывая о своем предмете. Альтернативных преподавателей не было и программа была ну просто очень слабой, если ее описывать в двух словах.

Помимо этого, там было очень много политических моментов, с которыми я не мог согласиться. Я уже тогда занимался активизмом, выдвигался на выборах, участвовал в митингах, меня задерживали. Конечно, я не мог согласиться с позицией поддержки Путина и действующей власти. Когда ты просыпаешься в 5.30 утра, в 6.30 выезжаешь, полтора часа едешь на учебу и в 8 часов утра на занятиях слушаешь, как преподавательница политологии благодарит Путина за Олимпиаду в Сочи и за присоединение Крыма — это тебя, мягко говоря, возмущает.

Никита рассказывает, что изначально планировал остаться в России и продолжать учебу, поступить в более престижный университет, чтобы наконец получить качественное образование. Помешали этому трагические обстоятельства начала войны. Кроме того, Никита теперь просто не может вернуться в Россию и учиться там - он публично работал в организации, которую российские власти признали "нежелательной". Это явно угрожает его безопасности.

Я сразу понял, что пропагандистские нарративы будут захватывать все российское образование. Я решил не продолжать обучение в Москве и вообще сделал паузу со своей учебой. Уехал в Литву и продолжал заниматься журналистской работой оттуда.

После года жизни и работы в Литве Микита решил, что нужно двигаться дальше по образовательному треку. Примерно в это же время ему предложили возможность поступить в университет в Норвегии по стипендиальной программе. Учёба проходит в университете Тромсё, на севере Норвегии, на программе под названием «Peace and Conflict Transformation». Это норвежская правительственная программа, предоставляющая стипендии и покрывающая обучение студентам из развивающихся стран, особенно политическим активистам, находящимся в зоне риска преследования.

Микита оценивает опыт учебы в Норвегии одновременно как более приятный и продуктивный по сравнению с российским. В Норвегии он отмечает открытость университетской среды и отсутствие лишнего контроля, что создает ощущение свободного пространства.

В Москве университет был окружён бесконечными турникетами, охранниками и системой пропусков, ограничивающей доступ. В Тромсё же всё иначе: университетская библиотека работает без сотрудников даже в выходные дни, и можно заходить туда круглосуточно, если у тебя есть студенческая карта.

По словам Микиты, второе существенное отличие в том, что в его новом университете нет контроля посещаемости в странных формах. В московском университете у него создавалось впечатление, что он все еще учится в школе.

В Норвегии, на контрасте, ответственность за обучение полностью лежит на тебе, ты сам определяешь, какие занятия для тебя важны, а какие нет, и стараешься помнить, какие обязательства на себя взял. Все это гораздо лучше влияет на внутреннюю мотивацию.

Одним из значительных изменений для Микиты стало количество академической литературы на английском, которую ему пришлось читать. Это серьезно расширило его знания. Кроме того, на его программе удачно организованы курсы, с акцентом на практическое применение знаний и академическое письмо с первых дней. Несмотря на отсутствие академического бэкграунда, он сумел быстро адаптироваться.

Я достаточно быстро всё наверстал и смог преодолеть страх того, что не смогу учиться на английском. Первая академическая сессия для меня была большим стрессом, хотя в итоге оказалось, что ничего сверхъестественного в этом нет, просто нужно регулярно читать и логически укладывать мысли в текст.

Ожидания Микиты от учебы в Норвегии полностью оправдались. Сейчас он на втором году магистратуры, работает над диссертацией. Говоря о жизни за границей и бытовых аспектах, Микита отмечает плюсы и минусы.

Адаптация в Норвегии была сложной из-за суровых климатических условий, особенно полярных дней и ночей, которые влияли на сон и ментальное состояние студента. Социализация усложняется тем, что Микита не знает норвежский языка. Еще одной трудностью стало удалённое расположение Тромсе, что делает поездки в Европу дорогостоящими.

Когда я приехал, здесь были полярные дни и это очень сильно подкосило мой сон с непривычки. Потом были полярные ночи уже зимой, это сильно повлияло на мое ментальное состояние.

Но жизнь в Норвегии имеет свои плюсы. Как говорит Микита, даже «непрестижная» в российском понимании работа, может обеспечить достойный доход, что снимает часть тревог у студентов. Они могут работать на полставки и одновременно учиться.

А вот что Микита говорит о своем будущем:

В эмиграции очень сложно строить долгосрочные планы. Если говорить про учебу, то теперь я все чаще думаю о том, что можно остаться в академии и дальше заниматься исследованиями. Пока не могу обозначить конкретную траекторию, но я думаю об этом.

До наступления кардинальных политических изменений не представляю себе такое возвращение. На обозримое будущее надежды у меня мало, поэтому стараюсь смириться и медленно выстраивать свою жизнь в эмиграции. Тем не менее, не перестаю верить, что когда-то смогу спокойно приехать в Россию.

К. (ред. просил сохранить анонимность) учился в России на историка-востоковеда. С начала полномасштабного вторжения российской армии в Украину он занимался активизмом и попал в поле зрения силовиков. Его несколько раз задерживали на антивоенных акциях и назначали административные штрафы. К. был вынужден уехать из страны и потерял возможность продолжить свое обучение в бакалавриате. Студент узнал о проекте Диплом Свободы и запросил помощь, без особой надежды на положительный исход:

«Каким-то образом я наткнулся на Диплом Свободы, привычно описал им свою историю без какой-то особой надежды и через несколько недель мне написали, что действительно могут помочь.

С помощью Диплома Свободы К. поступил в несколько Бритенских вузов: «Я живу в Белграде, в 2022 мне прислали несколько офферов университеты, но я не смог уехать [из Сербии] из-за проволочек с визой. Постараюсь получить визу и наконец-то попасть в свой вуз этим летом. У меня не было особых ожиданий, но я был поражен тем, что мне действительно помогли поступить в вуз на своё направление и продолжить учёбу в ближайшем будущем».

К. столкнулся с серьезным бюрократическими трудностями при переезде в Великобританию – студентам часто задерживают визы, они не успевают к началу учебного года и вынуждены переносить обучение: «Британская UKVI (визовая и миграционная служба) явно не ориентирована на помощь беженцам. Скорее, она ориентирована на предотвращение миграции любыми способами».

У студента тяжелая финансовая ситуация в Сербии, кроме того, он не может легализоваться. Но он чувствует себя там безопаснее, чем в России и спокойно продолжает свою работу в активистских проектах: «Диплом Свободы практически единственные, кто реально помогают студентам бакалавриата продолжить учёбу. Они помогают реализовывать право студентов получать образование, становиться специалистами и делать мир лучше».

P.S. При поддержке Диплома Свободы К. получил несколько предложений от университетов Англии и Европы. Наконец, в 2024 году он поступил на бакалавриат в Университетский колледж Рузвельта и уехал учиться в Нидерланды, где теперь посвящает свое время гендерным исследованиям и истории.

О себе

Я журналистка и активистка, сейчас пишу PhD в Rachel Carson Center for Environment and Society, который находится в Университете Людвига Максимилиана в Мюнхене. Это такой классический немецкий университет, довольно крупный. Что-то вроде аналога МГУ или СПбГУ в России, чтобы было проще понимать.

Моя исследовательская работа — на стыке истории, антропологии и экономики. Пишу про экологическую политику и экологические решения, которые разрабатывались в советских академгородках в 1980-е и вплоть до наших дней. Я в том числе изучаю как изменились подходы к экологической политике с момента распада Советского Союза. Хочу продолжать исследовательскую работу в России и вернуться туда.

Об учебе в России и в Европе

Академический рынок в Европе «перегрет». Кроме того, недавние реформы накладывают на пост-доков обязательства найти себе постоянную позицию за три года. Среди постдоков огромная конкуренция за места. В Германии шансов остаться немного, да и я не уверена, что хочу этого. В России иная ситуация. Есть очевидная нехватка научных кадров. Но одновременно с этим есть очевидные цензурные ограничения, силовики пытаются контролировать то, что происходит в науке и университетах. В общем, после получения PhD я бы хотела скорее работать и преподавать, писать исследовательские тексты, если будет возможность. Многое зависит от рисков и политической ситуации в России.

Что касается моего предыдущего опыта, то сначала я училась на факультете политологии ВШЭ в России, но бросила. Потом закончила специалитет по религиоведению на философском факультете МГУ, поступила в аспирантуру и тоже не закончила ее. Уже после этого я поступила на PhD в Германию.

В России огромные проблемы с финансированием образования, студентам аспирантуры платят мизерные деньги. Кое-какая система поддержки есть в «Вышке», на нее можно выживать. На технических специальностях может быть другая ситуация. В исследовательских институтах готовят аспирантов, иногда они могут одновременно работать в проектах, получать коллективные гранты (например, на работу лаборатории). Кое-где есть договоры с предприятиями. Опять же, выходит, что сама научная работа, ваша диссертация, остается где-то на обочине всех активностей. В Европе это тоже встречается, но все-таки гораздо больше возможностей получить нормальное финансирование на диссертацию.

Еще в Европе иначе построено само образовательно сообщество. У студентов больше возможностей для самоорганизации, тогда как в России, студенты мало что решают в университетской жизни. Еще у меня сложилось впечатление, что здесь несколько легче защитить работу, чем в России. Система более гибкая.

О жизни и учебе в Германии

Мое решение переехать учиться в Мюнхен было довольно спонтанным, я не могу сказать, что были какие-то определенные ожидания. Я скорее наблюдаю за тем, что происходит. В России моя журналистская работа «накрылась» и нужно было срочно решать, что делать дальше. И вот я здесь, в Германии. В целом, у меня не очень позитивные впечатления от Академии как сферы деятельности. Я думаю, что она находится в кризисе во всем мире по многим причинам, во многом из-за недофинансирования. Академия становится чем-то вроде развлечения для людей, у которых есть возможность не искать себе деньги на образование.

Если говорить про трудности на моем академическом пути, то я вообще не понимала механизмов поступления. Здесь очень многое решают связи, нетворкинг, умение познакомиться с правильными людьми, найти общий язык, объяснить им, что ты хочешь делать, чтобы они согласились стать твоими супервайзерами (научными руководителями).

Также в Германии большие сложности с бюрократией. Система очень непрозрачная. Непонятно куда и какие документы нести и тебе никто не может это нормально объяснить. Постоянно приходится отправлять заново письма в администрацию университета, что-то им напоминать. Это откровенно говоря выматывает.

При этом жизнь в Мюнхене довольно приятная. Это спокойный бюргерский городок, совсем не Берлин и в этом есть плюсы и минусы. Город очень зеленый, тут есть река, где проводили озеленение берегов и все, что вокруг реки, тоже похоже на большой парк. Город достаточно умно устроен, можно легко и быстро добраться до любого нужного места. Обычная история здесь, что в воскресенье ничего не работает, а в другие дни магазины закрываются рано. Какое-то время это напрягало, но сейчас в меньшей степени, просто под это нужно подстроиться.

С чем очень плохо, так это с жильем — оно очень дорогое, его очень сложно найти, все постоянно живут в саблетах (пересдача своего съемного жилья в короткую аренду). Мы переезжали 9 раз (!), пока не нашли постоянное жильё и это оказалось скорее везением, потому что один из саблетов превратился в нашу постоянную съемную квартиру.

Культурные отличия тоже есть. Местная еда меня не особо впечатляет. Я бы вообще сказала, что здесь мало мест, где можно интересно провести время. Вроде бы есть хорошие музеи, бывают выставки, концерты и разные события. Но сам город по ощущениям довольно «сонный». К этому, конечно, добавляются привычные эмигрантские проблемы с бюрократией и документами. Нужно их оформлять, переоформлять, придумывать стратегию о том, что делать дальше. Если ты не условный айтишник с зарплатой 5-7 тысяч евро, то тебе везде будет тяжело с этой бюрократией. Тем, кто переехал в Германию по гуманитарным документам еще сложнее. Тяжело найти жилье, тем более тяжело найти постоянную работу здесь.

О планах на будущее

Конкретных планов пока нет, кроме того, что нужно дописать диссертацию – это мой главный план на будущее. Как я уже упомянула, я бы предпочла вернуться в Россию в будущем и пытаться работать там. В Европе я просто не вижу особых шансов. Честно говоря, сложно строить какие-то планы дальше самых ближайших целей.

Меня зовут Виталий Землянский. Я эколог, биогеограф, исследователь Арктики и активист. Родился и вырос во Владимирской области, поступил в МГУ по Всероссийской олимпиаде по географии, где учился на географическом факультете, изучая биогеографию. В центре моего внимания всегда была география растительности, особенно тундровых экосистем. В ходе учебы в МГУ, а теперь в Цюрихском университете я фокусируюсь на изучении Российской Арктики: моделирую видовое богатство тундры, систематизирую знания о растительности и исследую влияние промышленной деятельности на тундровые экосистемы.

Эта работа невозможна без полевых исследований, которые в последние годы в России, к сожалению, вести невозможно. Несмотря на это, мне бы очень хотелось продолжать свою работу в России, иметь возможность сотрудничать с российскими и зарубежными коллегами. Даже в будущем я мог бы представить себя работающим в российском университете, если страна станет мирной и демократической, а может быть, и раньше, когда появится шанс на перемены.

Географический факультет МГУ дал мне фундаментальные знания по экологии, биологии и географии, за что я ему благодарен. Качество образования там было разным: были качественные курсы, но были и совершенно проходные. Образование в МГУ во время моей учебы было более многосторонним, чем швейцарское, хотя эта многосторонность часто оказывалась формальной. Например, курсы по экономике или социологии для географов в МГУ читаются не так хорошо, как хотелось бы.

Что касается процесса поступления, решающим фактором становится четкая идея проекта и готовность научного руководителя поддержать твой проект. В то время шансы на получение швейцарской правительственной стипендии составляли около 50–60%, но не знаю, какая ситуация сейчас. Когда я поступал в Цюрихский университет в 2019 году, времена были совершенно другие. Сейчас поступающие сталкиваются с гораздо большими трудностями. В целом бюрократия оказалась несложной, хотя первое время мне приходилось получать стипендию наличными в кассе университета — пока я не оформил вида на жительство и банковский счет. Забавно, что для поступления на PhD мне понадобился школьный аттестат, который я давно считал бесполезной бумагой. Но швейцарская система образования придает большое значение школьным оценкам.

В целом, учеба в Швейцарии оправдала мои ожидания: это очень хорошая страна для науки. Исследователи здесь свободны от бюрократических проволочек, нет проблем с финансированием, отсутствует политическое давление. После защиты диссертации я продолжаю работать в университете Цюриха, но в будущем планирую переехать в другую страну для продолжения научной карьеры. Мои впечатления от жизни в Швейцарии неоднозначные, хотя положительного больше. Здесь я чувствую себя безопасно, могу спокойно заниматься наукой и не считать каждую копейку, как в российской аспирантуре. Однако мне не хватает сообщества, которое у меня было в Москве. В Цюрихе у меня есть друзья и знакомые (в основном другие мигранты из разных стран), но я ощущаю себя оторванным от местной общественной жизни. Тем не менее, возможность заниматься исследованиями компенсирует многие трудности.

Я планирую дальше изучать биогеографию Арктики и изменения ее экосистем. Недавно начал разрабатывать проект по исследованию влияния инфраструктурного строительства на растительность тундр — очень хочу его реализовать! Пока не знаю, где именно, но буду пробовать разные возможности. Кроме того, мне интересно пересечение биогеографических исследований с социальными науками. Я бы хотел найти точки соприкосновения между изучением биоразнообразия и критической гуманитарной мыслью, но пока это больше направление, чем четкий план. В любом случае, материала для исследований всегда будет предостаточно. Конечно, хотелось бы осесть в одном месте надолго и иметь горизонт планирования на годы вперед, но сейчас это кажется недоступной роскошью.

Петр учился на психолога в Санкт-Петербурге, закончил два курса. Кроме того, он уже несколько лет работает журналистом, это его основания работа, а профессию психолога он получал как дополнительную.

Из-за своей работы в авторитарной стране и смелых журналистских материалов, Петр столкнулся с серьезными проблемами, в том числе – с физическим насилием. На Иванова напали неизвестные возле его дома, избили и сломали ему нос, а позднее ему начали угрожать отправкой в армию, это было уже после начала полномасштабного вторжения России в Украину.

«Я начал искать варианты для учебы в другой стране и поступил в Европейский Гуманитарный Университет (ЕГУ) в Вильнюсе».

Теперь Петр изучает медиа и коммуникации, что близко к его основной профессиональной деятельности.

Петр, как и многие вынужденные мигранты, испытывает финансовые трудности. Именно поэтому он обратился за помощью к Диплому Свободы: «Я хоть и работаю все еще, но мне не хватает денег на то, чтобы оплачивать учебу самостоятельно. Зарплата уходит на аренду, в основном, на изучение языка, на базовые жизненные потребности. В Дипломе Свободы мне пообещали, что поддержат меня финансово, если это будет необходимо».

К сожалению, Петр не смог перевестись сразу на второй или третий курс бакалавриата и начал обучение заново, с первого курса. Программы психологии, которую он изучал в Санкт-Петербурге, и медиа и коммуникаций в ЕГУ, имеют между собой мало общего.

При этом, как отмечает Петр, поступить в ЕГУ вполне реально. Заявка подается онлайн, и единственное, что требует университет – подтвердить знание английского языка результатом экзамена. Затем проходит собеседование. Там у Петра спросили про опыт и мотивацию: «Все прошло быстро и легко. Моя жизнь – это и есть медиа и коммуникации. Я себя идентифицирую как журналиста еще со школьных лет».

Больших планов на будущее Петр после 22 февраля 2022 года старается не строить. Но, тем не менее, присматривается к программам магистратуры, которые по-прежнему будут связаны с его основной профессией – работой в медиа.

«Здорово, что у Диплома Свободы есть поддержка для студентов, которые иногда вынуждены бежать из страны в одних трусах, тапочках и халате. Без образования находиться за границей неприятно – у тебя меньше возможностей для легализации и ты должен рассчитывать только на себя».

Сэм – социальный антрополог, который занимается исследованиями звука и голоса. Он по-прежнему студент российского бакалавриата, но учится по обмену в Марбурге, Германия. В Россию он вернуться не может – там его ждет призыв на срочную службу. Сэм чудом избежал призыва, буквально сбежал из военкомата и в этот же день улетел в другую страну. В военкомате даже остались его телефон и паспорт, Сэм через своего представителя подал заявление об их краже.

Он смог закрыть второй курс бакалавриата в своем университете, договаривался с каждым преподавателем о дистанционной работе отдельно. Однако Сэму нужно было найти новую возможность для академической мобильности, чтобы числиться в российском вузе, но не возвращаться в страну. Диплом Свободы оказывал информационную и менторскую поддержку.

«Это было трудно и вопрос решился неожиданно, во многом, случайно. Бакалавриат – эта вещь, которая редко финансируется. Мне не могли помочь с этим, так как финансовую поддержку Диплом Свободы оказывает только активистам. Я сам для себя нашел программу обучения, буквально в Tinder. Списался с одним парнем, и он рассказал мне куда можно пойти учиться».

В итоге Сэм смог найти академическую возможность для себя: «В Марбурге бюрократия была довольно щадящая. Сложнее было найти учебную программу для себя. Германия мне не очень нравится, я бы не оставался тут учиться. Я бы с удовольствием переехал учиться в магистратуру куда-нибудь на север, в Норвегию.

Круто, конечно, что есть Диплом Свободы и что есть люди, которые помогают другим не сойти с ума. Но единственная проблема, связанная с этими проектами – это то, что они часто невидимы. Если бы мне друзья из DOXA не сказали, я бы, наверное, не узнал о Дипломе Свободы. И это, мне кажется, проблема, связанная со всеми активистами и такими организациями. То есть их действительно сложно найти, но здорово, что они существуют».

Об Алине и ее учебе

Привет! Меня зовут Алина, мне 25 лет, я из России, из Москвы и я этническая украинка. Сейчас живу в Берлине. В мае этого года я защитила магистерский диплом по архитектуре в Швеции, в Лундском университете.

Я закончила Московскую архитектурную школу. Если честно, от образования в Европе конкретно моя учеба отличалось мало. Это было соседнее здание, соседний факультет с более известной Британской высшей школой дизайна. С точки зрения российских норм, это не было бакалаврским образованием, но мы получили британские дипломы по специальной партнерской программе. Что особенно необычно для моего бакалавриата в России, так это то, что архитектура у меня преподавалась всего 3 года. Это в принципе невозможно в РФ, где такое (бакалаврское) образование длится 5 лет.

Так как МАРШ (Московская архитектурная школа – прим. ред) был задуман как своего рода революционная школа, плевок в сторону МАРХИ (Московский архитектурный институт – прим. ред) и всем советским нормам архитектурного проектирования, там было по-другому абсолютно всё. Количество пар, список предметов, их содержание. У нас в МАРШе не было таких предметов как физкультура, астрономия, философия, которые не связаны с архитектурой. У нас было три-четыре предмета, каждому из которых обычно уделялся целый учебный день. Это была и самостоятельная работа, и презентации, и лекции, и работа в группе. Мы учились по образцам, привычным для европейского творческого образования. В периоды итоговых выставочных проектов и зачетов к нам приезжала лондонская комиссия.

Действительно было ощущение, что это хорошая ступень для того, чтобы продолжить образование в Европе.

Администрация и руководство были (и возможно сейчас остаются) довольно оппозиционными. В принципе у нас в ВУЗе сложно было представить обучение какого-либо сторонника Путина. У нас были вступительные интервью, на которых старались раскрыть наш взгляд на жизнь. Спрашивали не обязательно про политику, но абитуриенты должны быть открыты к идее того, что архитектура — это инструмент изменений. И, конечно, нам как профессионалам нужно было понимать проблемы страны.

Кроме того, многие учителя открыто высказывались о Путине, после чего нам «закручивали гайки». Пока я училась в МАРШ, мэр Москвы Собянин отозвал у нас лицензию колледжа. Мы превратились в дополнительное образование и лишились студенческих льгот, таких как транспортные карты. Все это не помешало нам закончить вуз и получить британские дипломы.

После начала полномасштабного вторжения в Украину моей школе пришел конец. Теперь она подчиняется государственным образовательным стандартам. Бакалавриат переделали на длинный, пятилетний. Добавили физкультуру, языки, может даже историю, ввели ЕГЭ для поступления. Там больше не выдают британские дипломы. Лавочка закрылась. Но я закончила образование в 2020 году и уехала из России раньше.

В общем, первая ступень образования в России в моем случае мало отличалась от европейского образования в Швеции. Но есть одно большое отличие! В Швеции так не пашут. В Москве для нас было абсолютно нормально работать с 10 утра до 10 вечера. В своей шведской школе мы работали строго с 9 утра до 5 вечера, после чего любая групповая работа была невозможна. В Швеции очень сильно ценится свободное время, отдых, время на себя. Я была не против.

О привязанности к Швеции

Я не думала поступать куда-либо, кроме Швеции и не обращала особого внимания на список топовых мировых архитектурных вузов, хотя мои однокурсники постоянно о них говорили и готовились поступать туда. Я решила сфокусироваться на стране, в которой я действительно хочу жить. В Швецию я влюблена с самого детства. Я выросла на детской и подростковой шведской литературе, я была там в совсем раннем возрасте и мечтала туда вернуться. Даже учила шведский, живя в Москве.

В Швеции я училась на платной основе. Я не подходила на самую главную стипендию Швеции – для нее нужен был опыт работы два года, которого у меня не было. Эта стипендия, к сожалению, сейчас закрыта для россиян, но ее заново открыли для беларусов. И это очень хорошие новости. Я надеюсь, что как можно больше беларусов узнают о том, что можно податься на эту стипендию и таким образом поехать учиться.

У этой стипендии есть квоты для разных стран. Она выдается тем, у кого есть желание получить образование в Швеции и потом вернуться в свою страну для того, чтобы так или иначе применять знания. Она работает для Армении, Грузии, разных стран Юго-Восточной Азии, Центральной Азии и других. Главный критерий — ваше мотивационное письмо и способность убедить комиссию, что вы как специалист точно нужны своей стране.

О стоимости жизни и обучения

Мой факультет — один из самых дорогих в Лунде, ведь мы должны задействовать огромное количество мастерских для учебы. Это 3D-принтеры, лазеры, самые разные сложные материалы. Все это включается в стоимость образования. Самое смешное, что я училась в период ковида, многие мастерские были закрыты, но итоговую цену образования нам не снизили. К счастью, мне повезло и родители могли заплатить за мою учебу.

Ожидания от учебы оправдались полностью, если даже не больше. Лундский университет стабильно входит в топ-100 лучших университетов мира, это довольно высокие позиции. Честно говоря, я ожидала очень требовательной и напряженной работы, но все оказалось очень «по-шведски», очень нежно и расслабленно. Мы в спокойном темпе изучали то, что делает шведскую архитектуру шведской: дерево как материал, использование дневного освещения в проектировании. Всякие милые, уютные вещи, о которых просто нет возможности говорить в таком вузе, как, например, МАРХИ.

В Швеции приветствуются маленькие проекты с большой детализацией и глубиной проработки. Красивая графика, умение себя презентовать и рассказать свою историю. Важно отметить, что на протяжении всего обучения нам не ставили отметки, так как считается, что архитектура — это искусство, а искусство может быть субъективным. Поэтому все, кто приходил на большинство пар и писал дипломы, получали проходные баллы. Для меня стало открытием, что что учеба может быть такой, что ты можешь учиться в окружении природы, у тебя может быть время на путешествия, какие-то посторонние проекты. Я расслабилась и восстановила силы.

О том, как совмещать работу и учебу

Потом я начала замечать, что выпускники абсолютно не могут найти работу, особенно те, у которых не было стажировок в Европе. И спохватившись, уже на третьем семестре из четырех, я начала в адских темпах искать стажировку. Здесь мне тоже безумно повезло. Мне предложили оффер на долгую стажировку в крупной компании в Дании. Я поставила учебу на паузу для того, чтобы поработать два года. В этот период я еще успела получить стипендию Erasmus для работающих студентов.

Потом стало понятно, что с архитектурным образованием довольно сложно получить работу в Европе и сложно балансировать работу и учебу. Я тянула свой академический отпуск как могла, а потом решила переехать из Дании в Берлин. Здесь я сейчас живу и работаю, поступила на стажировку в другую компанию, а потом даже получила там долгосрочный контракт. В конце концов я решила все-таки закончить вуз в Лунде. Мне удалось сделать это не прерывая свою работу в Берлине.

В Германии много трудностей с их печально известной бюрократией. В этом плане меня разбаловала Швеция и Дания, где при подаче на рабочую визу тебе нужен только отпечаток пальца. Все предельно понятно на каждом этапе оформления документов, все услуги существуют в цифровых формах с очень понятным интерфейсом, инструкциями, с небольшим количеством требований. В Германии же списки документов, справок и писем которые от меня требовались, иногда были просто анекдотическими.

О планах на жизнь

На самом деле, это смешно, но я не оставлю свою цель вернуться в Швецию. Но планы немножко перестраиваются. Я хочу набраться рабочего опыта в Германии,

получить здесь ПМЖ (что я смогу сделать через год), а может быть и гражданство. И уже с этими средствами, с еще одним европейским языком в копилке, пытаться попасть в Швецию еще раз. Очень надеюсь что она меня тоже ждет!

Да, в Европе сложно найти жильё, работу, получить все документы, получить их в срок. Абсолютно ничего в Германии мне не далось легко. Но я рада, что справилась.

Олеся Кривцова – студентка и журналистка, которая училась на севере России в Архангельске до тех пор, пока к ней в квартиру не пришли с обыском силовики. Антивоенные высказывания в соцсетях стали поводом для возбуждения сразу двух уголовных дел по печально известным в России статьям о «дискредитации армии» и «оправдании терроризма». Олесю поместили под домашний арест пока шла стадия следствия, а весной 2023 года студентка прямо с электронным браслетом на ноге смогла покинуть страну. Теперь она снова живет на севере, но на этот раз – в безопасной и относительно комфортной Норвегии, в городе Киркенес, вблизи границы с Россией. Олеся работает в «самом северном европейском независимом русско-англоязычном медиа» — The Barents Observer фокусируется на регионе по обе стороны границы России и Норвегии.

Образование в России

— В 2021 году я начала свою учёбу в архангельском университете. Тогда я не особо задумывалась, куда я хочу поступать и чем хочу заниматься. Я скорее чувствовала, что еще не прожила свою молодость до конца и мне хотелось больше веселиться, чем в университет. Я очень хотела взять годовой перерыв после школы, но не получилось. Училась на «рекламе и пиаре» полтора года, хотя меня больше привлекала журналистика и история. В какое-то время даже пыталась перевестись, но не вышло. Исторический факультет был интересен тем, что мой муж историк и тем, что на истфаке у нас училось много неонацистов, и я подумала, что было бы неплохо разбавить их своим «левачеством». Профессии в области рекламы и пиара меня на самом деле не привлекали и я потеряла интерес к учебе через какое-то время. Потом случилось уголовное дело.

Отношение к учебе у нее поменялось именно на домашнем аресте.

— Я поняла, как сильно хочу учиться; не в своём архангельском университете, а учиться в целом — было бы классно быть свободной студенткой.

В этот период с Олесей связался «Диплом Свободы», и абстрактные идеи об учебе за рубежом начали приобретать более конкретные очертания.

Спасение в Европе

После эвакуации из России в марте 2023 года студентка оказалась в Литве и запустила процесс поступления в университет.

— Я снова получила сообщение от представительницы Диплома Свободы и осознала, что мне теперь нужно обустраиваться в Европе и что-то делать, хотя настроения совсем не было, я была сильно взволнована из-за происходящего, переживала за маму, за мужа, которые остались в России. Первый раз попала за границу, но тем не менее, да, я поняла, что всё, вот мне тут жить теперь надо и что-то делать. А настроения как бы совсем не было, потому что я была очень сильно взволнована вообще абсолютно всем происходящим. Я беспокоилась за маму, которая осталась в России, за мужа.

Помимо финансовой поддержки, Олеся получила помощь от нашего проекта в двух других аспектах. Первый – подготовка к собеседованию. Олеся общалась с координатором Freedom Degree и они обсуждали детали будущего интервью. Кроме того, у студентки не было аттестата о среднем образовании, что сначала было проблемой для поступления. Бывший университет Олеси в Архангельске придумывал различные формальные оправдания, чтобы не возвращать официальному представителю Олеси ее школьный аттестат. «FD» взял на себя всю коммуникацию с EHU и вопрос с документами получилось уладить

Университет в России требовал от меня доверенность на человека, который забрал бы мой диплом. Это не было возможно. Я не могу сделать доверенность, потому что у меня нет российских документов, я не имею права их получить и не могу ходить в Российское посольство за консульскими услугами.

Героиня готовилась к поступлению в бакалавриат и подтягивала английский язык, когда получила неожиданное предложение о работе на севере Норвегии в медиа The Barents Observer. В планах изначально была учеба на очном отделении, но пришлось их скорректировать, так как работа и финансовая стабильность были в приоритете. Так в жизни студентки сложилась ситуация, когда она живет и работает в одной европейской стране, а учится — в другой.

Об учебе в ЕГУ и совмещении с работой

Олеся рассказывает, что ей нравится учеба, но изначально было очень непривычно одновременно работать на полную ставку и учиться.

— Лекции попадали на часы, когда я работала, кое-что я не успевала. Постепенно я освоилась и теперь учусь на 9–10 [самые высокие оценки — прим. ред.].

Заочная программа длится 5 лет, и, со слов Олеси, у неё не должно возникнуть проблем с тем, что она не находится в Литве.

— У нас много разных курсов есть. Основные — курс по медиапроизводству, где мы учимся монтировать видео, учимся снимать, ставить свет, пользоваться оборудованием. Был курс по основам журналистики. Сейчас также есть курс по эффективной коммуникации, так он называется. Английский у нас есть год. Мне нравится курс по основам журналистики, там есть теоретическая часть про этику, есть практическая про редактирование. Мне понравилось, потому что я смогла свою практическую работу дополнить теорией. Есть интересный курс по методологии исследований медиа, где мы работаем с академическими подходами к изучению медиа.

Также студентка и журналистка упоминает интересные практические занятия, большой плюс которых в том, что можно работать в хорошей студии, если вы живете в Вильнюсе.

— Мне нравится, что тут можно научиться полному процессу видеопроизводства, базовым навыкам съёмки и монтажа.

О жизни в Норвегии

Ситуация Кривцовой интересна тем, что она живет в одной стране, но формально учится в другой. При этом ей очень нравится жить в Норвегии.

— Здесь отличный доступ к социальным благам. Я могу регулярно ходить к доктору, мне не нужно платить никакие страховки, в этом смысле Норвегия отличается в позитивную сторону. Здесь ты месяцами не ждёшь приём к специалисту, если у тебя боль и нужда. Это распространяется даже на стоматологию. Скоро я буду делать операцию на челюсть, чтобы исправить прикус. Всё это полностью бесплатно.

Олеся вспоминает и другие позитивные аспекты жизни в Норвегии: трудовые права (включая год оплачиваемого декрета), 5 недель гарантированного отпуска.

— Я со своим миграционным статусом имею права на все эти услуги.

Норвежская демократия терпит даже российские пропагандистские мероприятия. Недавно Олеся делала репортаж с празднования 9 мая в своем городе. Местные русскоязычные жители принесли туда флаги ЧВК «Вагнер», георгиевские ленты (запрещенные в некоторых других европейских странах) и открыто связывали День Победы с нынешней войной против Украины.

— В Норвегии терпят и нацистские парады со свастиками. Пока не начнёшь драться и явно нарушать порядок — тебя не будут трогать.

О трудностях и планах на будущее

— Мало времени на себя, почти нет свободного времени. Мне 22 года и я до сих пор не жила обычную студенческую жизнь, где ты ходишь на тусовки и всё прочее. Кроме того, мы живём в маленьком городке; живём вместе с мужем, но мало с кем общаемся очно. Это тоже дается тяжело, мне хочется быть социальной.

Не только муж, но мама и сестра Олеси тоже перебрались в Норвегию. Как и другим нашим собеседникам, ей сложно строить долгосрочные планы в миграции. Она не решила, пойдёт ли учиться в магистратуру, потому что не хочется снова попасть в ситуацию совмещения full-time работы и учёбы. The Barents Observer совсем недавно признали нежелательной организацией и стало гораздо сложнее искать героев и респондентов.

— В целом, я хочу продолжать работать журналисткой, развиваться, больше читать, больше писать и делать какие-то важные вещи.

При этом журналистку не отягощает мысль о том, что ей, возможно, придётся осваивать новые скиллы в смежных областях.

— Возможно, если я научусь, то поработаю видеографкой. Я такой человек, что я бы смогла работать на многих работах. Мне было бы нормально даже пойти работать в детский садик или другое место, совсем непохожее на мою текущую работу.

По словам Олеси, размышления о будущем России не приводят её ни к каким понятным позитивным мыслям.

— Я не буду учиться в России. Скорее всего, я не вернусь туда. Во-первых, мы не знаем, что вообще там случится завтра с и послезавтра. Через несколько лет я смогу получить норвежский паспорт, я осваиваюсь тут. Возвращение в Россию обратно, даже если вообразить самый благоприятный исход, будет для меня второй эмиграцией. Я очень-очень полюбила Норвегию.

Я бы, конечно, хотела, чтобы было больше возможностей продолжать свою журналистскую деятельность нормально и без репрессивных ограничений. Может быть, когда-то в будущем поработать журналисткой уже в России, если что-то изменится.